Vanuchka

Они толпятся в моем сознании, как переполненом троллейбусе.
Стараются перекричать себя, друг друга и скрип тормозов и грохот штанг. Они жаждут выйти. Это всё чего они хотят.
Обрести тело, материальность, хоть какое-то доказательство того, что они существовали в этом мире, в этом обезвоженном уголке огромного, теплого мира.
Но остановки редки. Троллейбус движется быстро. А они так невечны.
Если бы кто-нибудь знал, как коротка их жизнь, он бы понял, что это самые несчастные существа в мире. Для чего и для кого они существуют - неизвестно даже им. А если и известно, то они не успевают об этом сказать.
Забитые, изголодавшиеся по реальности, они взирают на мир  из окон и не могут дождаться своего часа. Они рождаются, гибнут, сливаются в общую массу, влюбляются, женятся, каждую секунду беспрестанно воюют между собой, и гибнут, гибнут, гибнут.
Безо всякой надежды на память о себе они царапают свои имена и судьбы на стенах троллейбуса и умирают. О, эти стены! Не хватит жизни, чтоб прочитать из полностью!
Или от безысходности начинают крушить всё вокруг! Сдирать кресла!
Переворачивать всё вверх дном, бросаться на водителя, занимая его место и бессмысленно дергать все рычаги подряд, не имя ни малейшего представления, как управлять этой огромной, глупой машиной...
И даже стронув её с места направляют её прямо в кювет и горят в ней. Все вместе.
Они бесконечно влюблены во всё вокруг, и хотят жить. Обрести свой собственный облик.
Чтобы всё окружающее знало: Да! Ты есть! Ты был! И ты неповторим.
И дождавшись своего часа они сходят на своей остановке, храня теплоту рук и взгяд водителя. Они занимают свое место...  
где-нибудь на стене в гостинной...
Или на полке у трюмо...
Или на руке девушки...
И навсегда остаются в этом мире.
Даже разрушаясь и теряя облик.
Это единственное их желание.
Быть.

Our tribe young, redbad and malicious sprouts from hard drinking, as if a tree-freak!

Грей меня батарея-улица!
Цель меня ледяной сулицей!

Воры-то твои, воры - любители!
Вот они руки мои - рубите их!

Это-ж я умыкнул снега из облака!
Это-ж я воровал мороз из воздуха!

Здесь она уже! Спешит
Помошь моя!
Милая моя, милая,
Солнечная!
Личная моя светличная -  
горничная!

Луч света в темном царстве
Со швами на переносице
Всё улыбается и на меня косится,
Подливая пойло пунцовое.
И лицо его нимбом кольцовано

В этой стране всё пляски с песнями,
Мы танцевали, а флейты местные
Всё напевали:
"Улыбайтесь ребята! Музыка! Музыка!
Ваше щастье - наша жизнь
в корзине стальной с половником!
И вот уже возложитв
На голову венч терновника.
Забывая насесты тесные,
Затянувши котомки тощие,
Красной площадью,
мимо помощи,
шли мы ощупью...